Российская армия, Вооруженные Силы России   Издательство "Армпресс" - разработка, производство, реализация учебных и наглядных пособий   Воинская слава России, военно-патриотическое воспитание школьников и молодежи
   ПЛАКАТЫ - ХИТЫ ПРОДАЖ
 
 
  Уголок пожарной безопасности
  Действия при пожаре
  Уголок ГО и ЧС объекта
  Организация ГО
  Противодействие терроризму
  Уголок безопасности на дорогах
  Первая медицинская помощь
  Личная безопасность в ЧС
  Действия населения в ЧС
  ВСЕ ПЛАКАТЫ
 
   ИНФОРМАЦИЯ О НАС
 
 
  ВИДЫ ПРОДУКЦИИ
     ПЛАКАТЫ
     КНИГИ, БРОШЮРЫ
     УЧЕБНЫЕ ФИЛЬМЫ
  Полезная информация
  КОНТАКТНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
 
   ОФОРМИТЬ ЗАКАЗ
 
 
  ЦЕНЫ И НАЛИЧИЕ
  БЛАНК ЗАКАЗА
  СВЯЗАТЬСЯ С НАМИ
 
   

 

"ДОРОГИЕ РУССКИЕ ЛЮДИ, НЕ ЗАБЫВАЙТЕ НАС…"
Ирина ФИЛАТОВА,
участник Великой Отечественной войны 1941-1945 годов,
участник боев под Вязьмой

Это слова из записки красноармейца С. М. Крутова, выброшенной 10 октября 1941 г. под Смоленском из колонны военнопленных. "Мы, что могли бороться, – писал он, – боролись с фашистскими псами… Нас захватили в плен раненых… Много народу уж е померло от голода и побегов… Кто после нас будет жить, пускай помнят, что люди боролись за свою Родину, любили ее, как мать, мы непобедимы". Так думал и чувствовал, после трех с половиной черных месяцев отступления рядовой красноармеец. Раненый, оказавшийся в плену, измученный, он все же верил в победу.

В ТО ВРЕМЯ командующий группой армий "Центр" генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок тоже надеялся на победу, но его не оставляли сомнения. 15 сентября 1941 г. он записывает в дневнике: "Главные силы русских стоят неразбитыми перед моим фронтом и до сих пор сомнительно, удастся ли нам разбить их… быстро и использовать победу еще до начала зимы, чтобы Россия в этой войне уже больше не могла стать на ноги".

Стратегический успех был на стороне фашистских войск: в сентябре они взяли Киев, блокировали Ленинград с суши. 30 сентября танки Г. Гудериана прорвав Брянский фронт и взяв 3 октября Орел, рванулись к Туле, создали угрозу Москве. Однако действия Красной армии за Западном фронте летом 1941 года заставили немцев впервые во Второй мировой войне на два месяца увязнуть в Смоленском сражении (10 июля – 10 сентября) и еще на два месяца (август – сентябрь) перейти к обороне. За это время они пополнили войска свежими силами, техникой, боеприпасами.

В это же время Красная Армия, отступая от границы с тяжелыми боями, но, выполняя приказ Верховного Главнокомандования, непрерывно вела наступательные операции. Даже приняв 27 сентября 1941 г. решение о переходе войск Западного фронта к обороне, Сталин требовал от них частичных наступательных операций. Это не только приводило к большим потерям, но и не позволило нашим войскам изготовиться для обороны.

К октябрю 1941 г. – началу операции "Тайфун", целью которой было окружение и взятие Москвы, – немцы сосредоточили на московском направлении почти половину своих сил и боевой техники, находившихся на советско-германском фронте. На участках прорыва враг создавал преимущество в людях в 5 раз, артиллерии – 13, танках – 14. Маневренность немецких войск намного превосходила нашу. Прорвав на рассвете 2 октября 1941 г. фронт северо-восточнее и юго-восточнее Смоленска, передовые танковые колонны немцев уже к вечеру появились в Вязьме, а 7-го сомкнули и начали уплотнять кольцо окружения.

В нем оказались 16-я, 19-я, 20-я, 24-я, 32-я армии, группа И. В. Болдина и 7 дивизий из 30-й, 33-й, 43-й, 49-й армий – всего 37 дивизий, 9 танковых бригад, 31 артполк. Этими войсками руководили полевые управления 19-й, 20-й, 24-й и 32-й армий. Полевое управление 16-й армии, возглавляемое К. К. Рокоссовским, еще 5 октября было отозвано штабом Западного фронта для создания новой линии обороны. По данным генерала А. И. Круглова, исходившего их архивных источников Генштаба РККА, списочный состав окруженных войск на 1 октября 1941 г. составлял от 608,1 до 661 тыс. человек, и в тяжелых боях таял каждый день, каждый час, каждую минуту. По подсчетам известного военного историка Б. И. Невзорова, всесторонне исследующего Московскую битву, осенью 1941 г. Красная армия на московском направлении каждую минуту теряла 10-12 человек убитыми, ранеными, пропавшими без вести, попавшими в плен. Опыт поисковых отрядов показывает, что пропавшие без вести – это, по большей части, убитые, умершие от ран.

Окруженные части, обескровленные в предыдущих боях, насчитывали от половины до 1/4-1/5 штатного состава. Так что говорить об окруженных войсках как о полноценных боевых единицах нельзя. Снабжение их и вывоз раненых самолетами в тот период организовать было невозможно.

Дивизии народного ополчения Москвы боевого опыта не имели. "Это были по большей части, немолодые люди – по сорок-пятьдесят лет, – отмечает в своих дневниках К. Симонов. – Командиры были тоже немолодые, запасники, уже давно не служившие в кадрах". О том же писал лейтенант 200-го морского артдивизиона Ю. И. Качанов: "Когда я вспоминаю ополченцев, я вижу людей немолодых и не очень физически крепких". В дивизиях народного ополчения было немало молодежи и допризывного возраста – учащиеся ФЗУ, рабочие, студенты, выпускники и даже старшеклассники средних школ. Движимый чувством патриотизма, туда уходил цвет рабочего класса, интеллигенции, учащейся молодежи. Сила дивизий народного ополчения, источник их стойкости, были в глубоком патриотизме воинов-добровольцев, в сознании того, что они защищают не только свою страну, но и свой город, свой завод, свой дом, свою семью. Боец 1284-го сп Д. Меркулов писал в Москву: "Мама и папа, живите спокойно. У меня есть винтовка автоматическая, очень хорошая. Я вас буду ею защищать".

"Эти части, – продолжал К. Симонов, – командование Резервного фронта поначалу старалось вывести из-под немецкого удара… И лишь в связи с дальнейшим резким ухудшением обстановки, все-таки бросило их в бой". Только одну, 18-ю дивизию народного ополчения, отозвал командующий Резервным фронтом С. М. Буденный. Ее на марше подчинил себе К. К. Рокоссовский, и она успешно сражалась в Подмосковье в составе вновь созданной 16-й армии, стала 11-й гвардейской.

Еще пять дивизий народного ополчения – 17-я, 21-я, 60-я, 113-я, 160-я – отступили с немалыми потерями и защищали Москву. Но пять – 2-я, 8-я, 29-я, 139-я, 140-я – погибли, сражаясь в Вяземском кольце с танками, прорывая окружение, прикрывая арьергарды кадровых частей.

Боевой путь дивизий народного ополчения в окружении был трагически кратким, исполненным примеров самоотверженности и героизма. Большая часть москвичей-ополченцев в Вяземском кольце полегла в смертоносных боях. Они сражались на реках Днепре, Вязьме, Бебре, Угре, на Минском и Варшавском шоссе, у Холм-Жирковского, Богородицкого, под Ельней, у Семлева. 140-я сд под Холм-Жирковским вместе с танкистами И.В. Болдина вступили в бой с танками дивизии "Мертвая голова". Бойцы взвода под командованием К. Заморенова у д. Княжино, предпочли быть сожженными заживо, но не сдаться в плен. 29-я сд, сражаясь с немецкими танками, разрезавшим 8 октября окруженную группировку по Минскому шоссе на северную и южную, у поселка Знаменка потеряла 3/4 бойцов и командиров. 8-я, 139-я и 160-я сд, прикрывая арьергард 24-й армии, по нескольку суток не выходя из боя, сражались с танками Э. Гёпнера, моторизованными и пехотными частями 4-й немецкой армии. Воентехник 2-й сд И. К. Качерец днем 6 октября, находясь в Вязьме для ремонта тракторов-тягачей, увидев, что немцы высаживают воздушный десант, завел моторы тракторов, имитируя гул танков, и предложил лейтенанту, отступающему с остатками своей роты, объединить усилия и открыть огонь по десанту. Вместе они уничтожили часть десантников, других заставили отступить. До вечера, до подхода крупной танковой части, Вязьма оставалась свободной, и через нее мог проследовать К. К. Рокоссовский со своим штабом.

2-я сд вместе с моряками 200-го артдивизиона обороняла мосты через Днепр на магистралях Минск-Москва, до 8 октября, пропуская отступающие из-за Днепра части 16-й, 19-й, 20-й армий и группы И. В. Болдина. Моряки артдивизиона вели массированный огонь по скоплениям гитлеровских войск и разгружавшимся за Днепром танковым частям. Расстреляв весь боезапас (299 снарядов на орудие), трехсотыми они взорвали свои тяжелые орудия. Ополченцы подорвали железнодорожный и шоссейный мосты, когда возле них уже показалась мотопехота врага. Оставив на Днепре части прикрытия, чтобы не дать противнику ни разминировать наши минные поля, ни переправиться через Днепр, ополченцы и моряки по приказу командующего 19-й армией М.Ф. Лукина, заняли позиции на р. Вязьма в северной части кольца окружения. В результате оно здесь сузилось с запада на восток до 15-20 км.

К этому времени генерал М. Ф. Лукин и командующий 20-й армии генерал Ф. А. Ершаков получили радиограмму Сталина: "Из-за неприхода окруженны х войск к Москве Москву защищать некем и нечем". Скупой текст радиограммы подчеркивает опасность положения, которое сложилось на Московском направлении, и ту ответственность, которая легла на окруженные армии.

9 и 10 октября войска 19-й армии и группы И. В. Болдина безуспешно пытали сь прорвать кольцо окружения в северо-восточном направлении в 32-38 км от Минского шоссе. Потеряв в этих боях практически все танки 126-й и 127-й бригад и значительную часть бойцов и командиров, генерал М. Ф. Лукин решил прорвать кольцо в ночь с 11 на 12 октября в заболоченной долине р. Бебря у с. Богородицкое в.18 км от Минского шоссе. Здесь не могли пройти немецкие танки.

В центре оперативного построения армии, для прорыва кольца окружения ставилась 2-я дивизия с приданым ей отрядом моряков, в помощь ей давалась обескровленная 91-я сд. 2-я сд должна была прорывать кольцо силами только двух полков (1282-й и 1286-й). Третий, 1284-й сп, М. Ф. Лукин оставил на реке Вязьме сдерживать наступающих с запада немцев. Полк, задержав немцев на сутки, погиб почти полностью, штаб был уничтожен прямым попаданием двух танковых снарядов. Здесь погибло и знамя РК ВКП(б). А вот боевого знамена 2-я сд, как и четыре другие, погибшие в вяземском кольце окружения дивизии народного ополчения, получить не успели.

Немногих боеспособных увел комиссар С. Т. Марченко, создав партизанский отряд. Таких партизанских отрядов, из бойцов и командиров окруженных частей была не одна сотня. Только ополченцы создали еще два – отряд "дедушка" (29-я сд) и отряд "ФД" (140-я).

Генерал В. Р. Вашкевич, командир 2-й сд, получил приказ на прорыв в 7 часов 30 минут утра, а сам прорыв был назначен на 16 часов. До исходных позиций всем частям 2-й сд предстояло пройти с реки Вязьма 15-18 км. "Части запаздывали, все делалось в страшной спешке, – вспоминал в 60-х годах Вашкевич. – я убеждал Ф. М. Лукина отложить прорыв до утра, но он отказывался, опасаясь, что ночью немцы нас сомнут". Перед самой атакой боевые порядки 2-й сд подверглись массированной бомбежке. В 16 часов артиллерия 2-й дивизии открыла огонь, ее поддержали единственным оставшимся залпом 2 "катюши" под командованием лейтенанта Куна. Тут же они были взорваны. Атакующих встретил шквальный артиллерийско-минометный и пулеметный огонь, немцы зажгли сараи с сеном, и атакующие оказались на свету под заградительным огнем. Дивизиям пришлось несколько отклониться об Богородицкого – 91-й сд к северу, а 2-й сд – к югу.

Взяв деревни Пекарево и Спас, 2-я сд прорвала кольцо окружения. Прорыв составлял 3 км по фронту и простреливался фланговым артиллерийско-минометным и пулеметно-автоматным огнем. Удерживать его удалось в течение 16 часов. Утром немцы, подведя свежие силы, вновь замкнули кольцо.

Прорвала кольцо и 91-я сд. Ее командир, полковник И. А. Волков, вернулся к М. Ф. Лукину, доложил о прорыве и предложил выводить штаб. Но М. Ф. Лукин, отказавшись вывести только штаб, приказал И.А. Волкову держать фланги, надеясь вывести большую часть войск и раненых. Однако, возвращаясь, И. А. Волков попал в плен, а остатки 91-й сд вышли к своим, оставив в госпитале в д. Всеволодкино около 400 раненых. Никаких других дивизий ни первого, ни второго эшелона на помощь к ополченцам 2-й сд и сибирякам 91-й сд не подошло, хотя боеспособные части, войди они в прорыв своевременно, пробиться могли. Ведь командир 2-й сд генерал В. Р. Вашкевич вывел 1800 человек к Клину не только своих, но и воинов других частей 19-й армии, а командир 1282-го сп майор Баталов довел остатки своего полка до Вереи. В своем единственном ночном бою 2-я сд полегла практически полностью, потеряв до 9/10 личного состава. Боец 1286-го сп А. А. Леляичев вспоминал: в нашем полку было 3300 человек, когда мы прорвали кольцо окружения нас оказалось 330, а следующей ночью, прорвав второе, танковое, кольцо мы насчитали лишь 33 человека.

Бойцы 2-й и 91-й сд и балтийские моряки доказали свое мужество, верность Родине и воинской присяге. А командование 19-й армии доказало, что организовать войска для результативного прорыва кольца окружения оно не сумело.

Генерал Лукин 12 октября дал радиограмму в Ставку ВГК – прорваться не удалось, будет выходить на соединение с 20-й армией. Однако организовать этот выход командование 19-й армии не сумело. Более того, командарм М. Ф. Лукин и его штаб не озаботились, чтобы приказ был доведен до всех частей и подразделений.

Около 18 часов 12 октября из Шутова вышла колонна во главе с генералом М. Ф. Лукиным. "Со мной было около 1000 человек из штаба армии и из разных частей, вооруженных только винтовками, автоматами и пистолетами", – писал он впоследствии.

Картину после своего ухода командование 19-й армии оставило неприглядную. "В лесах, деревнях группы красноармейцев и ни одного начальника, званием выше лейтенанта. Все растерянные, какие-то обреченные" – вспоминал лейтенант морского артдивизиона Ю. И. Качанов.

Таким образом, перейдя Днепр 6 октября, 19-я армия, по сути, вела боевые действия, как боевая единица только четыре дня. Никакого удара "сжатым кулаком", к чему настойчиво призывал в своих радиограммах Г. К. Жуков, у командарма-19 М. Ф. Лукина не получилось.

Отдельные подразделения и группы бойцов и командиров вырывались из окружения самостоятельно. Брошенные командованием 19-й армией они вновь и вновь поднимались в атаки и гибли под шквальным огнем. С северо-запада появились танки, расстреливая в упор и давя гусеницами пытавшихся вырваться из западни бойцов. "Народу было много, ну как на демонстрации… Я никогда не забуду этот грохот, лязг и крики, вопли, стоны. Страшнее я ничего никогда не видел", – вспоминал в 65-ю годовщину октябрьских боев В. Н. Шимкевич – в 1941-м 18-летний ефрейтор разведбата 2-й сд. Припозднившийся к прорыву 11 октября, но оказавшийся у Богородицкого со 138-мм орудием 13 октября старший лейтенант 200-го морского артдивизиона Г. Д. Фокин, развернув орудие, подбил и повредил несколько танков, заставив остальные повернуть вспять. Поскольку окружение было концентрическим, тех, кто прорывался сквозь долину Бебри и грейдер Вязьма – Хмелита, вновь встречал шквал огня. "Если б хоть кто-то указывал им выгодные места прорыва, многие могли бы спастись. Мы рыли целую траншею, чтобы похоронить их", – вспоминал А. Ф. Евдокимов, мальчиком наблюдавший эту трагедию.

Прорваться сквозь два плотных кольца из танков, артиллерии, мотопехоты, сумели немногие. Но к их отчаянной смелости ни командарм М. Ф. Лукин, ни штаб 19-й армии отношения уже не имели, но на них лежит ответственность за огромные потери убитыми, ранеными, пропавшими без вести, попавшими в плен в боях в северной части Вяземского кольца окружения.

Сколько десятилетий минуло с 1941 г., поколения сменились, а долину Бебри до сих пор в народе зовут "долиной смерти", а впадающую в нее речушку с поэтическим названием Белянка – ручьем Кровавым.

Когда колонна М. Ф. Лукина из 1000 бойцов и командиров подошла к Минской автостраде, ее встретил артиллерийский огонь. Генерал Лукин сел в единственный танк КВ и на нем пересек опасную зону. За линией автострады 20-й армии не было – с 10 октября она уже вела кровопролитные бои, настойчиво прорывая кольцо окружения южнее Вязьмы.

Сформированная М. Ф. Лукиным в Шутово группа вступила в бой с немцами, в ходе которого она была расчленена. Так завершился боевой путь 19-й армии. В ночь с 12 на 13 октября она перестала существовать как оперативное объединение. По мнению некоторых командиров, за предшествующие пять дней армия потеряла около 20 тыс. человек. Сам командарм М. Ф. Лукин 14 октября тяжело раненным попал в плен. Об этом доложили фельдмаршалу фон Боку, он приказал положить Лукина в немецкий госпиталь, где его лечили и сделали протез.

Через два месяца после пленения 12 декабря 1941 г. состоялся допрос (или беседа, как выражаются немцы) генерала Ф. М. Лукина с группой высокопоставленных немецких офицеров. 14 декабря 1941 г. М. Ф. Лукин подписал текст допроса на русском языке, часть его опубликована в 2002 г. в № 6 журнала "Военно-исторический архив" ("ВИА"). Подлинник допроса хранится в Государственном архиве в Киеве.

Положение в южной части Вяземского кольца, вопреки расхожему мнению, складывалась тяжелее, чем в северной, у 19-й армии. Но именно здесь наши войска дольше и упорнее оказывали сопротивление противнику, здесь был не только совершен, но и по возможности максимально использован прорыв кольца окружения. Значение этих боев, их ожесточенность немцы вынуждены были отметить в сводке В. Браухичу и Гитлеру за 11 октября: "Силы противника, окруженные западнее Вязьмы, продолжают ожесточенные попытки прорыва, главный удар наносится южнее Вязьмы".

И 24-я и 20-я армии оказались на острие клиньев 4-й танковой группы Э. Гепнера и 4-й немецкой армии М. фон Вейсха. Превосходство немцев в артиллерии и танках достигало здесь 8-10 раз. Бои начались еще 1 октября.

Уже к 9 октября все пути отхода оказались отрезанными, обе армии были в двойном кольце. В ходе непрерывных боев части были предельно обескровлены, полки начитывали порой лишь по 50-100 боеспособных бойцов и командиров. "Дивизий практически не было, были штабы, имеющие отдельные, очень малочисленные полки", – писал в своем отчете по выходе из окружения начальник политотдела 24-й армии К. Абрамов. И только в 20-й армии, куда влились четыре дивизии 16-й армии, можно было насчитать 2-3 полноценных дивизии. Вместе с 20-й армией здесь сражалась и 50-я сд 19-й армии, командир которой А. А. Борейко сумел сохранить ее как боевую единицу.

10 октября вся уцелевшая в предыдущих боях группа войск вступила в бои, продолжавшиеся до 14 октября. Настойчивость воинов, стремящихся любой ценой прорвать кольцо окружения, отметил в своих "Дневниках" Ф. фон Бок: "Противник тщетно пытается вырваться в районе Вяземского котла. На одном из участков он бросает в бой даже сомкнутые подразделения с артиллерией в центре".

В этих боях был ранен, попал в плен и там замучен командующий 20-й армией Ф. А. Ершаков. Погибла большая часть бойцов и командиров. Ураганным огнем, танковыми клиньями прорывающиеся войска оказались разорваны на отдельные группы, но не сложили оружия. Вынужденные отступить в одном месте красноармейцы и командиры, собираясь в лесах, создавали группы, порой немалые, для прорыва из окружения. Одну из таких, очень большую группу возглавил командир 229-й сд 20-й армии генерал М.И. Козлов. Под его руководством она, неоднократно вступая в ожесточенные бои и не только обороняясь, но и нападая на немцев, прорвала кольцо окружения, прошла сквозь боевые порядки врага и вышла на Можайскую линию обороны.

Ожесточенные бои продолжались у Красного холма, Семлева, Панфилова, Селиванова. Эти бои возглавили командарм-24 генерал К. И. Ракутин, члены штабов и военных советов 20-й и 24-й армий, командиры дивизий и других частей и подразделений. Они оказались на разных участках прорыва, оторванные друг от друга мощными мобильными силами немцев, стремившихся их уничтожить или пленить. Генерал К.И Ракутин возглавил бои в 6-км от Семлева, где, как в последствии рассказывали поисковики отряда "Судьба", вся земля прослоена останками наших воинов и трупами немцев. Генерал К.И. Ракутин был убит 9 октября и похоронен в братской могиле с 20-ю соратниками, рядовыми и командирами. Нашли их могилу только 1 мая 1996 г. В декабре того же года их перезахоронили на мемориальном кладбище "Снегири" в Подмосковье. Посмертно генералу К. И. Ракутину было присвоено звание Героя Советского Союза.

Начальник политотдела 24-й армии К. Абрамов вместе с остатками 19-й сд, во главе с ее командиром А. И. Утвенко обороняли Семлево, пропуская прорывающиеся части, потом организовали прорыв у Селиванова. Беседуя с К. Симоновым уже под Сталинградом, А. И. Утвенко рассказывал о боях и о том, как пришлось переплывать реку Угру, "когда льдинки касались висков".

В этих местах с боями вырвались из окружения остатки дивизий, сохранивших себя, несмотря на большие потери, как боевые единицы: это 129-я, 152-я, 162-я, 242-я, 303-я. Они тут же вступили в бой на можайском и малоярославецком рубежах, где и погибли.

Четыре дивизии – 19-я, 50-я, 108-я, 144-я участвовали не только в обороне Москвы, но и в разгроме немцев, начиная с Подмосковья, кончая Чехословакией и Германией, а 144-я – закончила войну в Маньчжурии (данные архива Генштаба РККА). По подсчетам Б. И. Невзорова, из-под Вязьмы через глубоко эшелонированные войска немцев пробились 16 стрелковых дивизий, из-под Брянска – 18, оттуда вышли и 13 артиллерийских полков. И это не случайно – под Брянском немцы держали только три своих дивизии, а под Вязьмой в апогее боев 45, а впоследствии 28. Немецкое кольцо под Вязьмой было несравненно более мощным, плотным и жестким. "Противник был вынужден, – пишет Б. И. Невзоров, – в течение почти трех недель использовать для борьбы с окруженными войсками от 64 до 35 процентов дивизий группы армий "Центр". А в ней, как уже отмечалось, враг объединил для удара на Москву почти половину всех своих сил на советско-германском фронте.

Г. К. Жуков назвал октябрь 1941 г. самым опасным из всех опасных периодов Отечественной войны. "Нас спасло то, – говорил он в телеинтервью К. Симонову и Р. Кармену, – что окруженные под Вязьмой войска не отступали, не сдавались в плен, а дрались, дрались, дрались!"

Героическое и ожесточенное сопротивление наших войск, привело вермахт к таким потерям, которых он до сих пор не знал. Это вынуждены были признать крупнейшие военачальники вермахта Ф. Гальдер, А. Йодль, Ф. фон Паулюс, Г. Гот. Так, Ф. Гальдер в "Военном дневнике" 3 октября отмечал: "Противник продолжает удерживать фронт и ведет упорную оборону повсюду, где способен ее организовать".

Эти потери составили 53 тыс. человек, или почти 90 % потерь немцев на советско-германском фронте в этот период.

В справке для Президента и Правительства РФ, составленной по просьбе депутата Госдумы генерала армии Героя Советского Союза В. И. Варенникова в 2004 г., в частности, сказано: "Действия окруженных под Вязьмой войск преступно оценивать как их поражение. До сих пор, уже более 60 лет, этот подвиг по-настоящему не оценен и, естественно, не увековечен. Более того, последние годы предпринимаются попытки очернить, оскорбить, предать позору подвиг воинов в сражениях под Вязьмой".

К тому времени, только Москва с 1981 по 1993 год установила пять памятных знаков своим погибшим дивизиям народного ополчения (в Холм-Жирковском, у Дорогобужа, Ельни, Знаменки, Богородицкого). Созданный Смоленском впоследствии т. н. мемориал "Богородицкое поле" нельзя признать удачным ни по месту его расположения (вдали от основных дорог), ни тем более по идеологической трактовке: красная звезда – символ разгромившей фашизм и спасшей мир Красной Армии – вдавлена в землю огромным валуном.

Наиболее трагическая страница и всей Великой Отечественной войны, и боев под Вязьмой судьба наших военнопленных. У нас в то время учета военнопленных, по сути, не было: Красная Армия отступала и командиры порой не знали точно, кто убит, кто тяжело ранен и остался на поле боя, с которого пришлось спешно отступить, кто попал в плен. Они точно знали лишь то, кто здоров ли, ранен или болен, но идет рядом, готовый драться с врагом.

В плен попадали по разному. Часто, расстреляв все снаряды и патроны и оказавшись перед лицом во много раз превосходящего и хорошо вооруженного врага. Нередко, выбираясь из окружения, зайдя в деревню за куском хлеба или хоть горстью несмолотой ржи. Следует помнить и о тех, кто как раз перед тем, как замкнуться кольцу окружения, прибыл туда с отрядами пополнения и, не успев стать красноармейцем, уже оказывался пленным.

Немцы числили пленными не только тех, кто сдался или попал в плен, но и тех, кого найдя на поле боя тяжело раненными, убивали. В 1989 г. отряд "Поиск" из подмосковного Калининграда (ныне Королев) под руководством И. В. Ботина и А. В. Лебедева совместно с военкомом и заместителем прокурора Сычевского района составили акт об одном из массовых захоронений У всех погибших были признаки тяжелых ранений – осколками перебиты ноги, осколки в области груди, живота. И у всех черепа прострелены немецкими пулями. Аналогичные захоронения находили и другие поисковые отряды.

Кроме того, официально, на основе директив своего верховного командования, немцы включали в число военнопленных и местных жителей – "кто взят в гражданском платье". Об этом говорят и немецкие документы, которые время от времени публикует "Военно-исторический журнал" (см. напр. 1991, № 9, 11). Об этом свидетельствуют и наши, бежавшие из плена воины. Так, например, лейтенант 200-го морского артдивизиона Ю. И. Качанов писал, что в одном из самых страшных, Ржевском, лагере, где ежедневно умирали от холода, голода, ран, болезней, скученности сотни военнопленных, было немало местного, гражданского населения.

Еще один источник увеличения числа военнопленных пресловутый "аккуратный" немецкий учет. Докладывая начальству число взятых в плен, они потом "забывали" вычитать тех, кто бежал из плена, а бежало, и по не одному разу, немало. Тот же моряк Ю. И. Качанов, выбираясь из окружения, шесть раз попадал в плен и все шесть – бежал. Он пришел в Кенигсберг в составе 11-й гвардейской дивизии победителем, брал в плен коменданта крепости Лаша, а в германских документах числится как шесть военнопленных. По несколько раз бежали многие, бежали и на нашей территории и в Италии, Франции, Югославии, Чехословакии и далее в самой Германии.

В немецких источниках, на которые ссылаются и наши исследователи, число "взятых в плен под Вязьмой" от публикации к публикации росло: 5600 ("Фелькишер Беобахтер", 1941 г.), 663000 (К. Типпелькирх, "Вторая мировая война" 1948 г.). "Эти цифры или приснились им, или явились сознательным обманом своего фюрера..." – с насмешкой заметил в 60-х годах генерал В. Р. Вашкевич.

В эти годы В. Р. Вашкевич – уже генерал-полковник, начальник кафедры стратегии Академии Генерального штаба, – используя все имеющиеся на этот момент материалы, как советские, так и иностранные, подсчитал, что в 19-й армии М. Ф. Лукина и группе И. В. Болдина в первой декаде октября насчитывалось всего 76600 человек; в группе Ф. А. Ершакова и К. И. Ракутина было немногим более.

Эти расчеты В. Р. Вашкевича логично корреспондируют с донесением командующего 4-й танковой группой Э. Гёпнера, который докладывал, что 17 октября он завершил ликвидацию Вяземского котла и взял в плен около 70 тысяч красноармейцев и командиров.

Фон Бок 19 октября сообщал, что общее число пленных составляет 673098 человек. В тот же день он констатировал, что его войска стоят в 70 милях от Москвы, то есть в 112,6 км. А это Можайская линия обороны, а отнюдь не Вязьма, которая отстоит от Москвы на 230 км, что более 146 миль.

Следовательно, выражение "взяты в плен под Вязьмой", понимать буквально нельзя. В первой половине октября немцы взяли не только Вязьму, но и Брянск, Орел, Калугу, Ржев, Калинин, Гжатск, Рузу, подошли к Туле. Соответственно и пленных они брали (в том числе гражданских лиц) на территории семи областей – Смоленской, Брянской, Орловской, Калужской, Тульской, Калининской (Тверской), Московской.

Но целью их была Москва, а путь к ней лежал через Вязьму, где значительную часть их сил сковали и держали окруженные части Красной Армии. Сами немцы официально признали, что бои под Вязьмой продолжались до 17 октября 1941г. (Документальный фильм ЦДФ "Будь проклята война", 2001 г.). Под Вязьмой, заявляли немцы, им удалось окружить главные силы Красной Армии, и о всех, взятых в плен войсками фон Бока говорили "взяты под Вязьмой", начисто забывая о семи областях.

Неясно, однако, почему наши историки, а за ними, особенно яро, многие публицисты твердят вслед за немцами о 600-х и более тысячах, взятых в плен под Вязьмой. Ведь до широкой публикации "Дневники" фон Бока были доступны специалистам.

Большая часть попавших в плен погибла в результате осознанной политики гитлеровцев, направленной на уничтожение советского народа.

Бесчеловечное отношение к пленным, их массовую гибель еще на этапе в лагеря, вынужден был констатировать в своих "Дневниках" фон Бок: 'Тяжелое впечатление производят ... колонны... русских пленных, тянущихся пешим маршем в сторону Смоленска. Будто живые покойники бредут эти несчастные, изможденные люди по дороге. Многие так и гибнут на них от голода и потери сил".

В "Военном дневнике" Ф. Гальдера за 14 ноября 1941 г. читаем: "Молодечно. Русский тифозный лагерь военнопленных. 20 тысяч человек обречены на смерть. В других лагерях, расположенных в окрестностях, хотя там сыпного тифа и нет, большое количество пленных ежедневно умирает от голода. Каунас. Тяжелое положение пленных. В лагерях для военнопленных свирепствует сыпной тиф".

В оставшихся в окружении медсанбатах и госпиталях раненые умирали из-за отсутствия медикаментов, от осложнений, сыпного тифа, голода. В 2000 г. поисковики Вязьмы нашли в ЦАМО список, составленный военнопленными медсестрами госпиталей, оставшихся в Вязьме. В нем более 5 тысяч фамилий бойцов и командиров, умерших в госпиталях в 1941-1942 г. Имена москвичей опубликовала "Вечерняя Москва" 12.11.2004 г. Весь список умерших, а также тех, кому удалось бежать, опубликовали вяземские ветераны И. В. Долгушев и А. Л. Какуев в 2005 г. в Смоленске в книге "Долг памяти".

По официальным данным, приводимым Б.И. Невзоровым, из окружения в составе войсковых частей, отдельными группами, а порой и по одиночке вышло 85 тысяч человек. Еще около 15 тысяч ушло в Брянские и Тверские леса в партизаны.

Если все это помнить и сопоставить, то приходим к горькому выводу, что в боях в окружении под Вязьмой было убито и умерло от ран около 400 тыс. бойцов и командиров.

Генерал В. Р. Вашкевич, потерявший при прорыве кольца окружения сотни воинов своей дивизии, нашел для них проникновенные слова, которые мы вправе отнести ко всем сражавшимся под Вязьмой. Им не пришлось пронести свои знамена по многочисленным полям сражений Великой Отечественной войны. На их долю не выпала слава громких побед. Но преграждая врагу путь к родной Москве, они в полную меру сил и возможностей до конца выполнили свой долг перед Родиной в тяжелые дни октября 1941 г.

Современные отечественные историки Б. И. Невзоров и другие оценивают Вяземскую оборонительную операцию как одну из главных предпосылок коренного поворота во всей Великой Отечественной войне и Второй мировой войне в целом.

"Благодаря упорству и стойкости, которую проявили наши войска, дравшиеся в окружении в районе Вязьмы, – подчеркивал маршал Г. К. Жуков, – мы выиграли драгоценное время для организации обороны на можайской линии. Пролитая кровь и жертвы, понесенные войсками окруженной группировки, оказались не напрасными. Подвиг героически сражавшихся под Вязьмой советских воинов, внесших великий вклад в общее дело защиты Москвы, еще ждет должной оценки".

Но не спешат выполнить завещание Маршала. Уже более четверти века ветераны боев под Вязьмой (ряды которых тают с каждым уже не годом, а месяцем!) хлопочут о создании на 230 км Минского шоссе у Вязьмы памятника войскам Западного и Резервного фронтов, но к великому несчастью и стыду нашему усилия их до сих пор тщетны.

Тщетными сказались даже усилия начальника Генштаба Советских Вооруженных Сил М. А. Моисеева в 1987 г., министра обороны РФ С. Б. Иванова в 2002 г., депутата Госдумы, Героя Советского Союза генерала армии В. И. Варенникова в 2004. Даже их ходатайства об увековечивании памяти героев вяземских боев 1941 г. и создании на 230 км Минского шоссе достойного героев памятника легли под сукно.

Подготовил Анатолий ДОКУЧАЕВ,
«Патриот Отечества» № 12-2010

 

 

 
(C) ООО “Армпресс” все права защищены
Разработка и создание - scherbakov.biz & ametec.ru
Телефоны: (499) 178-18-60, (499) 178-37-11, 8 (903) 672-68-49
109263, г. Москва, ул. 7-я Текстильщиков, д. 18/15, “Армпресс”