ПОД МОСКВОЙ МЫ ВЕРИЛИ В ПОБЕДУ
Николай ШЛЯПНИКОВ, полковник в отставке,
участник Великой Отечественной войны 1941-1945 годов
участник Московской битвы

С приближением гитлеровских войск к Москве наш оборонный завод, где я работал летом и осе­нью 1941-го, должен был эвакуи­роваться в город Киров. И каждо­му из нас, вчерашних школьников, предстоял выбор: армия или эва­куация. Я выбрал первое.

ПОСЛЕ получения повестки из рай­военкомата 24 октября я прибыл на сборный пункт. 25 октября наша коман­да (человек 100) была отправлена пе­шим порядком в город Муром, в запас­ную стрелковую бригаду. 6 ноября наша команда в полном составе добралась до города Йошкар-Ола, куда была пе­редислоцирована часть, в которую мы получили назначение. Добирались до места на случайном транспорте: в элек­тричках, по узкоколейке, в товарных ва­гонах, перевозящих стратегические ма­териалы. И не было ни одного отстав­шего, ни одного сбежавшего!

Разместили нас, вновь призванных, на окраине Йошкар-Олы на территории кирпичного завода. 8 ноября мы приня­ли военную присягу. В тот же день нас познакомили с последними сообщени­ями. Рассказали о торжественном за­седании, прошедшем 6 ноября, о пара­де на Красной площади 7 ноября, о выступлениях И. В. Сталина на них. У нас был праздник. Всем запомнились слова Верховного Главнокомандующе­го: "Предпринимая нападение на нашу страну, немецко-фашистские захват­чики считали, что они наверняка смогут "покончить" с Советским Союзом в полтора-два месяца и сумеют в тече­ние этого короткого времени дойти до Урала. Нужно сказать, что немцы не скрывали этого плана "молниеносной" победы. Они, наоборот, всячески рек­ламировали его... Теперь этот сумас­бродный план нужно считать оконча­тельно провалившимся".

Нас всех, кто имел среднее образо­вание, направили в резерв для зачис­ления в военные учебные заведения. Где-то в ноябре была отправлена пер­вая партия в военное пехотное учили­ще. Мы ждали, когда дойдет очередь до нас. Мы рвались на фронт: писали докладные записки, ходили к ротному командиру с просьбами об отправке на фронт. Но всегда получали ответ: "Ждите. Когда потребуется, задержи­вать не будем". В начале декабря пришли к нам в роту офицеры штаба, прошли в ротную канцелярию. Через несколько минут разнеслась весть: "Отбирают желающих отправиться на фронт". Сразу же выстроилась оче­редь, в которую встала большая часть роты. На другой день отобранных, в числе которых был и я, обмундировали и отправили пешим порядком на стан­цию Сурок, что в 25 километрах от Йошкар-Олы. Там размещались основ­ные подразделения нашего полка. Рас­положили нас в землянках, сооружен­ных саперами. Учеба длилась всего 2 недели – и нас отправили на фронт. Сведения, получаемые из газет и ради­опередач, из бесед с полковыми полит­работниками вселяли одновременно и тревогу, и уверенность в победе. С большим подъемом было воспринято сообщение о том, что 5-6 декабря наши войска под Москвой и Калинином пе­решли в контрнаступление. Каждый из нас надеялся, что теперь наша армия будет гнать врага без остановки.

В двадцатых числах декабря нашу роту вместе с другими отправили воин­ским эшелоном на фронт. В новогод­нюю ночь мы проезжали Москву. Было темно и тихо. Только на станциях мимо вагонов проходили железнодорожни­ки, иногда переговариваясь с нашими командирами. Утром 1 января наш эшелон остановился на станции Снеги­ри. Дальше железнодорожный путь был разрушен. Отсюда предстоял 80-километровый пеший переход до горо­да Волоколамска. Совершили его за 3 дня. Прошли через совершенно разру­шенный город Истру. Только на окраи­не его мы увидели единственный сох­ранившийся деревянный дом. У стен Новоиерусалимского монастыря были расставлены многочисленные таблич­ки: "Мины", "Заминировано". Собор монастыря был взорван немцами.

В Волоколамске наша маршевая ро­та поступила в распоряжение 331-й Брянской Пролетарской дивизии, кото­рой командовал генерал-майор Ф. П. Король. Я попал в 1108-й стрелковый полк, командир – майор А. К. Калиш. В тот же день нас распределили по под­разделениям, выдали оружие и боепри­пасы. Меня направили в роту противо­танковых ружей (ПТР), назначили навод­чиком. Тогда наша 20-я армия прорыва­ла немецко-фашистскую линию оборо­ны по реке Лама. Осуществить эту зада­чу мешал мощный узел сопротивления немцев, расположенный на высоте 206. Эту высоту с деревней Лудина Гора еще 20 октября, сразу после освобождения Волоколамска, пыталась взять 1-я гвар­дейская танковая бригада под командо­ванием М. Е. Катукова, впоследствии маршала бронетанковых войск. Но сильно пересеченная местность: река Лама с ее обрывистыми берегами, ов­раги и сильный организованный немец­кими войсками обстрел с высоты не позволили танкам подойти к вражеским позициям. После этого и другие части и соединения нашей армии пытались штурмовать эту высоту. Обойти ее с флангов тоже было нелегко – там у нем­цев были также оборонительные соору­жения.

Вот тогда вышестоящее командо­вание и разработало план по прорыву немецкой обороны, в котором боль­шая роль отводилась артиллерии. Осуществить этот план поручили на­шей дивизии и артиллерийским час­тям, выделенным из резерва армии и фронта. Чтобы облегчить решение за­дачи, поставленной саперам: проде­лать проходы в минных полях и прово­лочных заграждениях, подразделения нашего полка дважды выводились но­чами на подступы к Лудиной Горе, подходили к вражеским заграждени­ям. Немцы, думая, что готовится ата­ка, освещали ракетами местность и открывали огонь из стрелкового ору­жия, орудий и минометов. Мы отходи­ли на исходные позиции, а вражеские мины и снаряды рвались, нередко по­падая на свои же минные поля.

Поздно ночью 13 января по прохо­дам, проделанным саперами, стрелко­вые подразделения нашего полка выш­ли на рубеж атаки. Немцы открыли по ним оружейно-пулеметный огонь. Вот тут-то и сказали свое слово артилле­рийские полки: снаряд за снарядом рвались на позициях немцев. Это была артиллерийская подготовка атаки. Она длилась минут сорок. В течение этого времени все было покрыто облаками дыма и снежной пеленой. Затем огонь артиллерии был перенесен в глубину, стрелковые подразделения пошли в атаку. Рота ПТР была во втором эшело­не, и мы видели, как стрелки захватыва­ли рубеж за рубежом, артиллерийский огонь переносился все дальше и даль­ше. Часа через два наш полк овладел Лудиной Горой, а к концу дня 1106-й полк – деревней Посадники. Заранее подготовленная оборонительная линия немецко-фашистских войск была прор­вана, открывался оперативный простор для наступления. После боев на Лудиной Горе полки нашей дивизии устре­мились на запад, освобождая населен­ные пункты один за другим.

В связи с редким использованием противником танков в январских боях рота ПТР была расформирована. Меня и моего друга Алексея Федорова пере­вели в батарею 45-мм противотанковых пушек, я стал подносчиком снарядов.

Батарея была укомплектована красно­армейцами – уроженцами Орловской и Курской областей. В большинстве сво­ем это были колхозники 35-40 лет. От­носились они к нам, восемнадцатилет­ним, с отеческой заботой во всем, в том числе и в нашем бытовом устройстве. Фашисты прибегали к тактике выжжен­ной земли: отступая, поджигали дерев­ни, уничтожали все, что могло быть ис­пользовано местными жителями и бой­цами Красной Армии. При наступлении мы занимали не деревни, а обугленные останки домов с сохранившимися кое-где печами. Если предоставлялась воз­можность отдохнуть 1-2 часа, отыскива­ли подвальчик или погребок, где бое­вой расчет и отдыхал по очереди.

После освобождения большого се­ла Середа Шаховского района нашу дивизию вывели во второй эшелон ар­мии. Наш полк разместился в деревне Левкеево, которая к нашему удивле­нию, оказалась совершенно не разру­шенной, т. к. находилась в стороне от больших дорог и поэтому ускользнула от "внимания" гитлеровцев. Там мы сумели отдохнуть, привести в порядок себя и оружие, попариться в деревен­ской баньке, поесть рассыпчатой кар­тошечки, которой угостила нас хозяй­ка – мать солдата, воевавшего на дру­гом участке фронта. Быстро пролете­ли два дня, и нам снова в поход – наша дивизия вводилась в первый эшелон.

Через несколько дней мы пересек­ли границу Смоленской области и ока­зались в лесном краю, где вновь нат­кнулись на заранее подготовленную линию обороны немцев, которая тяну­лась от Ржева до Гжатска и далее на юг. Пытались прорвать ее в несколь­ких местах, но нашей 20-й армии и ее левому соседу, 5-й армии, сделать это той зимой так и не удалось.

8 февраля меня ранило осколком вражеской мины в правую ногу. Ране­ние было тяжелым. На излечении в госпиталях пробыл почти полгода. Затем был зачислен во Львовское во­енное пехотное училище, размещав­шееся тогда в Кирове. Проучился я почти четыре месяца и, не окончив курс, вместе с другими курсантами был направлен на фронт. Но это уже другая история.

Прошло много лет после описыва­емых событий, но в памяти прекрасно сохранилось то, что в самые тяжелые для нашего народа времена мы были уверены в своей победе, отдавали для нее все силы – и победили!

Подготовил Анатолий ДОКУЧАЕВ,
«Патриот Отечества» № 12-2009